Неточные совпадения
И тут настала каторга
Корёжскому крестьянину —
До нитки разорил!
А драл… как сам Шалашников!
Да тот был прост; накинется
Со всей воинской силою,
Подумаешь: убьет!
А деньги сунь, отвалится,
Ни дать ни взять раздувшийся
В собачьем ухе клещ.
У немца — хватка мертвая:
Пока не пустит по миру,
Не отойдя сосет!
Г-жа Простакова. А ты разве девка,
собачья ты дочь? Разве у меня
в доме, кроме твоей скверной хари, и служанок нет? Палашка где?
― Так я же нападу на него, ― улыбаясь сказала Львова, дожидавшаяся конца разговора
в своей белой
собачьей ротонде. ― Ну, поедемте.
— Ну, нечего с вами делать, извольте! Убыток, да уж нрав такой
собачий: не могу не доставить удовольствия ближнему. Ведь, я чай, нужно и купчую совершить, чтоб все было
в порядке.
Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто за это получал бог знает какое жалованье; другой отхватывал наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно молодого щенка, и все это, наконец, повершал бас, может быть, старик, наделенный дюжею
собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт
в полном разливе: тенора поднимаются на цыпочки от сильного желания вывести высокую ноту, и все, что ни есть, порывается кверху, закидывая голову, а он один, засунувши небритый подбородок
в галстук, присев и опустившись почти до земли, пропускает оттуда свою ноту, от которой трясутся и дребезжат стекла.
Опомнилась, глядит Татьяна:
Медведя нет; она
в сенях;
За дверью крик и звон стакана,
Как на больших похоронах;
Не видя тут ни капли толку,
Глядит она тихонько
в щелку,
И что же видит?.. за столом
Сидят чудовища кругом:
Один
в рогах, с
собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полу-журавль и полу-кот.
—
В спину тебе шило! — кричала с бранью толпа. — Что он за козак, когда проворовался,
собачий сын, как татарин? К черту
в мешок пьяницу Шила!
— Каков мошенник! — воскликнула комендантша. — Что смеет еще нам предлагать! Выдти к нему навстречу и положить к ногам его знамена! Ах он
собачий сын! Да разве не знает он, что мы уже сорок лет
в службе и всего, слава богу, насмотрелись? Неужто нашлись такие командиры, которые послушались разбойника?
— Нет, — Ногайцев потерял. Это не первый раз он теряет. Он глуп и жаден, мне хочется разорить его, чтоб он,
собачий сын,
в кондуктора трамвая или
в почтальоны пошел. Терпеть не могу толстовцев.
— Мне иногда кажется, что толстовцы, пожалуй, правы: самое умное, что можно сделать, это, как сказал Варавка, — возвратиться
в дураки. Может быть, настоящая-то мудрость по-собачьи проста и напрасно мы заносимся куда-то?
— Махорку курить нельзя здесь? — тихонько спросил он Клима; Самгин предложил ему отойти к окну, открытому
в сад, и сам отошел с ним. Там, вынув из кармана кисет, бумагу, Иноков свернул
собачью ножку, закурил, помахал
в воздухе спичкой, гася ее, и сказал со вздохом...
— А — мне что? — вскинулся Варавка. — Вкус хозяина, он мне картинку
в немецком журнале показал, спросил: можете эдак? А — пожалуйста! Я — как вам угодно могу, я для вас могу построить
собачью конуру, свинарник, конюшню…
Мы не оглянемся на самих себя, снисходительно прощаем себе…
собачьи встречи!.. открыто, всенародно носим свой позор, свою нетрезвость, казня их
в женщине!
Перед ним стояли Вера и Полина Карповна, последняя
в палевом, газовом платье, точно
в тумане, с полуоткрытою грудью, с короткими рукавами, вся
в цветах,
в лентах,
в кудрях. Она походила на тех беленьких, мелких пудельков, которых стригут, завивают и убирают
в ленточки, ошейники и бантики их нежные хозяйки или
собачьи фокусники.
Кое-где стучали
в доску, лениво раздавалось откуда-то протяжное: «Слушай!» Только от
собачьего лая стоял глухой гул над городом. Но все превозмогала тишина, темнота и невозмутимый покой.
— Собаке
собачья и смерть! — мрачно проговорил Савелий, глядя
в землю.
И он, и два бывшие с ним баниоса подпили: те покраснели, а Эйноске, смесью английского, голландского и французского языков с нагасакским наречием, извинялся, что много пил и,
в подтверждение этого, забыл у нас свою мантилью на
собачьем меху.
В Киренске я запасся только хлебом к чаю и уехал. Тут уж я помчался быстро. Чем ближе к Иркутску, тем ямщики и кони натуральнее. Только подъезжаешь к станции, ямщики ведут уже лошадей, здоровых, сильных и дюжих на вид. Ямщики позажиточнее здесь, ходят
в дохах из
собачьей шерсти,
в щегольских шапках. Тут ехал приискатель с семейством,
в двух экипажах, да я — и всем доставало лошадей. На станциях уже не с боязнью, а с интересом спрашивали: бегут ли за нами еще подводы?
— Да ничего, не согреюсь только, измок, — сказал Крыльцов, поспешно пряча руку
в рукав полушубка. — И здесь
собачий холод. Вон окна разбиты. — Он указал на разбитые
в двух местах стекла за железными решетками. — Что вы, отчего не были?
Рассуждения эти напоминали Нехлюдову полученный им раз ответ от маленького мальчика, шедшего из школы. Нехлюдов спросил мальчика, выучился ли он складывать. «Выучился», отвечал мальчик. «Ну, сложи: лапа». — «Какая лапа —
собачья»? с хитрым лицом ответил мальчик. Точно такие же ответы
в виде вопросов находил Нехлюдов
в научных книгах на свой один основной вопрос.
Во время своих побывок дома он входил
в подробности ее жизни, помогал ей
в работах и не прерывал сношений с бывшими товарищами, крестьянскими ребятами; курил с ними тютюн
в собачьей ножке, бился на кулачки и толковал им, как они все обмануты и как им надо выпрастываться из того обмана,
в котором их держат.
Бахарев сегодня был
в самом хорошем расположении духа и встретил Привалова с веселым лицом. Даже болезнь, которая привязала его на целый месяц
в кабинете, казалась ему забавной, и он называл ее
собачьей старостью. Привалов вздохнул свободнее, и у него тоже гора свалилась с плеч. Недавнее тяжелое чувство разлетелось дымом, и он весело смеялся вместе с Василием Назарычем, который рассказал несколько смешных историй из своей тревожной, полной приключений жизни.
— Верно, все верно говоришь, только кровь-то
в нас великое дело, Николай Иваныч. Уж ее, брат, не обманешь, она всегда скажется… Ну, опять и то сказать, что бывают детки ни
в мать, ни
в отца. Только я тебе одно скажу, Николай Иваныч: не отдам за тебя Верочки, пока ты не бросишь своей
собачьей должности…
Веревкин несколько дней обдумывал это предложение, а потом, махнув рукой на свою «
собачью службу», решил: «
В семена так
в семена… Пойдем златой бисер из земли выкапывать!»
Дикий-Барин посмеивался каким-то добрым смехом, которого я никак не ожидал встретить на его лице; серый мужичок то и дело твердил
в своем уголку, утирая обоими рукавами глаза, щеки, нос и бороду: «А хорошо, ей-богу хорошо, ну, вот будь я
собачий сын, хорошо!», а жена Николая Иваныча, вся раскрасневшаяся, быстро встала и удалилась.
Я спал плохо, раза два просыпался и видел китайцев, сидящих у огня. Время от времени с поля доносилось ржание какой-то неспокойной лошади и
собачий лай. Но потом все стихло. Я завернулся
в бурку и заснул крепким сном. Перед солнечным восходом пала на землю обильная роса. Кое-где
в горах еще тянулся туман. Он словно боялся солнца и старался спрятаться
в глубине лощины. Я проснулся раньше других и стал будить команду.
Все почувствовали прилив энергии и пошли бодрее. Как бы
в ответ на его слова впереди послышался отдаленный
собачий лай. Еще один поворот, и мы увидели огоньки. Это было китайское селение Сянь-ши-хеза [Сянь-ши-хэ-цзы — ароматная речка.].
Хозяин и гости пошли на псарный двор, где более пятисот гончих и борзых жили
в довольстве и тепле, прославляя щедрость Кирила Петровича на своем
собачьем языке.
Но князь чуть не задохся
в собачьей атмосфере и спешил выйти вон, зажимая нос платком, опрысканным духами.
Я спал дурно и на другое утро встал рано, привязал походную котомочку за спину и, объявив своей хозяйке, чтобы она не ждала меня к ночи, отправился пешком
в горы, вверх по течению реки, на которой лежит городок З. Эти горы, отрасли хребта, называемого
Собачьей спиной (Hundsrück), очень любопытны
в геологическом отношении;
в особенности замечательны они правильностью и чистотой базальтовых слоев; но мне было не до геологических наблюдений.
В петушьем крике Суворова, как
в собачьем паштете князя Долгорукова,
в диких выходках Измайлова,
в полудобровольном безумии Мамонова и буйных преступлениях Толстого-Американца я слышу родственную ноту, знакомую нам всем, но которая у нас ослаблена образованием или направлена на что-нибудь другое.
Канцелярия была без всякого сравнения хуже тюрьмы. Не матерьяльная работа была велика, а удушающий, как
в собачьем гроте, воздух этой затхлой среды и страшная, глупая потеря времени, вот что делало канцелярию невыносимой. Аленицын меня не теснил, он был даже вежливее, чем я ожидал, он учился
в казанской гимназии и
в силу этого имел уважение к кандидату Московского университета.
Почему ж не пособить человеку
в таком горе? Дед объявил напрямик, что скорее даст он отрезать оселедец с собственной головы, чем допустит черта понюхать
собачьей мордой своей христианской души.
— Так бы, да не так вышло: с того времени покою не было теще. Чуть только ночь, мертвец и тащится. Сядет верхом на трубу, проклятый, и галушку держит
в зубах. Днем все покойно, и слуху нет про него; а только станет примеркать — погляди на крышу, уже и оседлал,
собачий сын, трубу.
— Что ж вы, хлопцы, — сказал дед, — рты свои разинули? танцуйте,
собачьи дети! Где, Остап, твоя сопилка? А ну-ка козачка! Фома, берись
в боки! ну! вот так! гей, гоп!
Но все бы Коржу и
в ум не пришло что-нибудь недоброе, да раз — ну, это уже и видно, что никто другой, как лукавый дернул, — вздумалось Петрусю, не обсмотревшись хорошенько
в сенях, влепить поцелуй, как говорят, от всей души,
в розовые губки козачки, и тот же самый лукавый, — чтоб ему,
собачьему сыну, приснился крест святой! — настроил сдуру старого хрена отворить дверь хаты.
На деда, несмотря на весь страх, смех напал, когда увидел, как черти с
собачьими мордами, на немецких ножках, вертя хвостами, увивались около ведьм, будто парни около красных девушек; а музыканты тузили себя
в щеки кулаками, словно
в бубны, и свистали носами, как
в валторны.
— Вишь, чертова баба! — сказал дед, утирая голову полою, — как опарила! как будто свинью перед Рождеством! Ну, хлопцы, будет вам теперь на бублики! Будете,
собачьи дети, ходить
в золотых жупанах! Посмотрите-ка, посмотрите сюда, что я вам принес! — сказал дед и открыл котел.
—
В черном вывороченном тулупе,
собачий сын, пан голова.
Из закоптевшей трубы столбом валил дым и, поднявшись высоко, так, что посмотреть — шапка валилась, рассыпался горячими угольями по всей степи, и черт, — нечего бы и вспоминать его,
собачьего сына, — так всхлипывал жалобно
в своей конуре, что испуганные гайвороны [Гайвороны — грачи.] стаями подымались из ближнего дубового леса и с диким криком метались по небу.
То же самое было и на Живодерке, где помещался «
Собачий зал Жана де Габриель». Населенная мастеровым людом, извозчиками, цыганами и официантами, улица эта была весьма шумной и днем и ночью. Когда уже все «заведения с напитками» закрывались и охочему человеку негде было достать живительной влаги, тогда он шел на эту самую улицу и удовлетворял свое желание
в «Таверне Питера Питта».
Эти приемы всегда имели успех: и сконфуженный студент, и горемыка-мать, и купчиха уступали свои вещи за пятую часть стоимости, только видавший виды чиновник равнодушно твердит свое да еще заступается за других, которых маклаки собираются обжулить.
В конце концов, он продает свой
собачий воротник за подходящую цену, которую ему дают маклаки, чтобы только он «не отсвечивал».
В тумане двигаются толпы оборванцев, мелькают около туманных, как
в бане, огоньков. Это торговки съестными припасами сидят рядами на огромных чугунах или корчагах с «тушенкой», жареной протухлой колбасой, кипящей
в железных ящиках над жаровнями, с бульонкой, которую больше называют «
собачья радость»…
По зимам охотники съезжались
в Москву на
собачью выставку отовсюду и уже обязательно бывали на Трубе. Это место встреч провинциалов с москвичами. С рынка они шли
в «Эрмитаж» обедать и заканчивать день или, вернее сказать, ночь у «Яра» с цыганскими хорами, «по примеру своих отцов».
Трактир «
Собачий рынок» был не на самой площади, а вблизи нее, на Неглинном проезде, но считался на Трубе. Это был грязноватый трактирчик-низок.
В нем имелся так называемый чистый зал, по воскресеньям занятый охотниками. Каждая их группа на этот день имела свой дожидавшийся стол.
Этот клуб зародился
в трактирчике-низке на Неглинном проезде, рядом с Трубной площадью, где по воскресеньям бывал
собачий рынок и птичий базар. Трактир так и звали: «
Собачий рынок».
А ночевать
в мусорной яме или
в подвале ничуть не хуже, чем у хозяина
в холодных сенях на
собачьем положении.
— Запутался, брат, запил. Второй год
в «
Собачьем зале» пребываю. Сцену бросил, переделкой пьес занимаюсь.
Торговала ими «бабушка» на вынос и распивочно
в «
Собачьем зале».
Ружейные охотники — москвичи — сплоченной компанией отправлялись
в трактир «
Собачий рынок», известный всем охотникам под этим названием, хотя официально он назывался по фамилии владельца.